Капитан первого ранга - Страница 36

В ушах Джека начала звучать мелодия, которую Стивен играл на дудочке, исполняя роль вожака медведя, смешиваясь с голосом друга и полузабытыми отрывками, посвященными мужеству, взятыми из Плутарха, Николая Пизанского, Боэция. Это была своеобразная мелодия со старинными интервалами, ограниченная возможностями четырех пальцев и чересчур усиленная, но все же тонкая и сложная…

Его разбудил вопль девчушки в белом фартучке; вместе с невидимым приятелем она собирала в лесу грибы и наткнулась на целую россыпь.

— Рамон, — кричала она, и радостный вопль эхом отдавался в ложбине: — Рамон, Рамон, Рамон! Иди сюда, посмотри, что я нашла! Иди сюда, посмотри, что я нашла! Иди сюда, посмотри…

Крики эти повторялись вновь и вновь. Поскольку приятель не отвечал, она вертелась, звонко крича во все стороны.

Джек съежился как мог, и когда детское лицо обратилось в его сторону, он закрыл глаза, чтобы она не заметила его затравленный взгляд. Мысли Джека лихорадочно работали; от недавней апатии не осталось и следа. Он вновь загорелся желанием достичь, чего бы это ни стоило, поставленной цели, миновав все расставленные на пути капканы. Стоит сейчас спугнуть этого бесенка, как сюда через пять минут примчится орава вооруженных крестьян и тотчас окружит рощу. А если попытаться незаметно исчезнуть, то он потеряет Стивена, а все их бумаги зашиты в шкуру медведя. Одна идея молниеносно сменялась другой, но единственно верной среди них не было.

— Послушай, деточка, — вдруг донесся до него голос Стивена — Ты надорвешься, если будешь так громко кричать. Что это у тебя там? Это сатанинский гриб, нельзя есть сатанинский гриб, детка. Посмотри, как он синеет, если его поковырять веточкой. Словно сатана от злобы. А вот этот гриб ты можешь кушать без опаски. Ты видела моего медведя? Я оставил его в лесу, пока навещал Эн Жауме. Мишка страшно утомился. Ведь медведи не переносят жару.

— Эн Жауме — дядя моего крестного, — отвечала девчушка. — Моего крестного зовут Эн Пере. А как кличут твоего медведя?

— Флора, — ответил Стивен и позвал: — Флора!

— Но ты только что сказал «его», — нахмурясь, произнесла девочка и принялась вопить: — Флора, Флора, Флора, Флора! О Матерь Божья, какой огромный медведище. — Она схватилась ладошкой за руку Стивена и зашептала: — Клянусь Господом, вот это медведь. — Вскоре испуг прошел, и она снова стала горланить: — Рамон, Рамон, Рамон! Иди сюда, посмотри на моего медведя!

— Прощайте, куколки! — немного погодя произнес Стивен. — Храни вас Господь.

Продолжая махать рукой детям, он сказал:

— Наконец-то я получил определенные вести, как хорошие, так и плохие. Испания войну не объявила, но средиземноморские порты для английских кораблей закрыты. Нам нужно попасть в Гибралтар.

— Но как насчет границы? Поджав губы, Стивен ответил:

— В деревне полным-полно полиции и солдат. Под командой двух специальных агентов они шарят повсюду. Уже арестовали одного английского лазутчика.

— Откуда вам это известно?

— Мне сообщил об аресте священник, исповедовавший его. Но я и не думал о том, чтобы идти по дороге, где стоят кордоны. Я знаю, вернее, знал другой путь. Встаньте сюда, так, еще дальше. Видите вон ту розовую крышу, а за ней горный пик? А вправо от него, за лесом, голую, без растительности, гору? Это и есть граница, друг мой, тропинка перевала спускается с нее к Рекасенсу и Канталлопсу. После того как стемнеет, мы проскользнем через дорогу и к рассвету будем там.

— Можно мне снять шкуру?

— Нельзя. Я чрезвычайно сожалею, Джек, но я плохо знаю тропу. Повсюду патрули — для поимки не только контрабандистов, но и беглецов. Мы можем наткнуться на один из них, а то и на два. Это тропа контрабандистов, причем очень опасная. Французы могут пристрелить вас, если вы окажетесь на ней в человечьем обличье, а контрабандисты сделают то же самое, повстречав вас в медвежьей шкуре. Второе предпочтительнее, поскольку с контрабандистом можно договориться, а с патрулем — нет.

Битый час им пришлось отсиживаться в придорожных кустах, ожидая, пока мимо них протащится батарея — пушки, зарядные ящики на передках, попутчики в нескольких экипажах, один из которых был запряжен мулами в малиновой сбруе; а позади еще отдельная группа всадников. У самой границы бдительность доктора и капитана усилилась до предела.

Через полчаса они выбрались к узкой дороге на Сен-Жан-де-л'Альбер. При свете луны, озарявшей находившийся впереди лес, они поднимались все выше. С восходом ночного светила со стороны испанских равнин, словно из открытой духовки, повеяло жарким дыханием сирокко.

Дорога взбиралась в гору все круче и круче. Когда позади остался последний амбар придорожной деревушки, она превратилась в узкую ленту; пришлось идти гуськом.

Перед носом Джека маячил огромный тюк, который нес за спиной Стивен, походивший на смутную тень. Доктор упорно шел впереди, и Джек начинал его тихо ненавидеть. Он пытался урезонить себя, рассуждая так: «Тюк тяжел, он весит пятьдесят или шестьдесят фунтов — в нем все наши пожитки. Стивен безропотно волок его на себе все эти дни. Тюк давит на спину, лямки врезаются в плечи, оставляя кровавые рубцы». Однако неизменная решительность этой смутно различимой фигуры, быстрым шагом упорно шедшей вперед, без передышки и, казалось, без всяких усилий, необходимость через силу поспевать за ней, заставляя себя проходить каждую сотню ярдов, — все это заглушало в нем доводы разума. Оставалось лишь неизменное чувство недовольства.

Тропа извивалась, раздваивалась, а иногда и вовсе исчезала среди огромных, раскидистых вековых буков, стволы которых отливали серебром. Стивен внезапно замер. Джек налетел на него, даже через шкуру почувствовав, как рука приятеля сдавила его. Стивен увлек его под черный бархатный шатер упавшего дерева. Сквозь шум ветра Джек услышал позвякивание металла, которое не спутал бы ни с чем на свете: патрульные вовсе не старались соблюдать тишину. Он мигом забыл и о том, как трудно дышать, о ноющем теле, на котором не осталось живого места. Вначале слышались негромкие голоса, кашель, постукивание мушкетных прикладов, и вскоре появились солдаты, которые, пройдя мимо них в каких-то двадцати ярдах, стали спускаться по склону.